Пост-Москва (СИ) - Страница 65

Помахав рукой и белоснежно улыбаясь в лучших традициях Голливуда, Пётр Ильич вошёл в экспериментальную камеру и закрыл за собой массивную металлическую дверь с окном из бронированного стекла. Офелия запустила программу и посмотрела на электронное табло часов. Эксперимент начался.

7

Иван припарковался перед зданием штаба отрядов гражданской самообороны. Проще говоря, он затормозил посреди проезжей части на Садовом кольце, для очистки совести приняв немного вправо, чтобы не так сильно мешать уличному движению. Турбина посвистела ещё, а потом, воя всё более низким тоном, остановилась.

— Десантируемся, боец? — спросил Иван Дашу.

— Да, мой полковник. Вот только…

— Что — только?

— Неважно. Только и только. Так говорят: вот только, — она облизала губки и стала перед ним на колени. А потом расстегнула молнию его камуфляжных штанов. — Вы же не против, полковник? Кто знает, когда нам доведётся остаться наедине.

— Меньше слов, боец.

— Есть!

Она вытащила его член и немного потеребила своими длинными пальчиками. Иван ответил ей отличной для такой необычной обстановки эрекцией.

— О, какой он у нас большой, — сказала она и поласкала головку языком. А потом принялась за дело и скоро выпила его до дна.

— На этот раз обойдёмся без полиции, полковник? — Даша облизала губки и посмотрела ему в глаза с затаённой усмешкой. Иван только хмыкнул. — Вид оружия так возбуждает.

Сзади, сквозь броню, слышались гудки недовольных водителей, вынужденных с огромным трудом в пробке объезжать боевую машину, но кого это, собственно, волновало?

8

Тимофей Иванович, майор госбезопасности и приятель по воскресным шахматишкам Георгия Степанцева, вышел на след начальника совершенно случайно, в очередной раз просматривая хронику происшествий, он наткнулся на фото с места вчерашней автокатастрофы и узнал в искорёженной груде металла машину своего шефа. Как и Степанцев, его шеф, он не афишировал свою принадлежность к органам, в худшем случае пользуясь прикрытием полицейского из управления «Э», когда требовалось показать корочки. Ему нравилась такая система, тайное могущество всегда казалось ему предпочтительнее дешёвых понтов.

Он запросил информацию по дорожному инциденту и убедился, что номер машины числился за Жорой, как за глаза все звали Степанцева, то ли за молодость, то ли потому, что его карьера держалась на волосатой лапе его старшего брата, а он, соответственно, воспринимался младшеньким в тени близкородственного сановника. Однако ничего обидного никто в такую фамильярность не вкладывал, потому что Жора был нормальным пацаном и пальцев не гнул. Он был редким исключением, и народ это ценил.

А теперь Жора попал в беду, лежит в реанимации, но Тимофей Иванович покажет всем, что органы своих не бросают, но, напротив, держатся одной бандой, одной командой и одной семьёй. Но сначала надо было проконтролировать ход дела по расследованию аварии, чтобы прийти к Жоре с результатом, а не с пустыми разглагольствованиями за жизнь и пакетом синтетических апельсинов. Майор сел в машину и поехал в то отделение, которое занималось этой аварией. Он прекрасно знал, что без соответствующих пинков, или пряников, никто особо копать в органах не будет.

Дело вёл молодой лейтенантик, по всему видно, только что получивший погоны. Это уже было хорошо. По своему опыту Тимофей знал, что с годами на оперативной и следовательской работе приобретаешь не столько опыт, сколько лень и цинизм. Хотя и опыт, конечно, куда же без него, хочешь не хочешь, а опыт, как надоедливая супруга, даст о себе знать по-любому.

— Тебя как зовут, лейтенант? — спросил Тимофей, просматривая дело на казённом компьютере.

— Фёдор, товарищ…

— Майор.

— Товарищ майор.

— Так вот, Федя, что-то у меня картинка не складывается. Джип трогается на перекрёстке на зелёный, и грузовик хреначит на зелёный. Парадокс, — он внимательно посмотрел на полицейского, надеясь, что долгий взгляд сойдёт за пристальный.

На самом деле ему вовсе не хотелось наезжать на этого пацана, более того, он испытывал к нему определённую симпатию, поскольку, не имея детей, в свои за сорок мог представить его своим сыном. Два неудачных брака и тайный, как он думал, алкоголизм делали надежды на крепкую семью в будущем слишком призрачными, чтобы он сам мог бы в них поверить. Но вот если бы его жизнь сложилась бы более удачно, он хотел бы, чтобы его дети были примерно такими — целеустремлёнными, немного неуверенными в себе, когда разговаривают с родным отцом, но чёткими в своих действиях с посторонними.

— Я послал запрос в центр управления дорожным движением, — почти отрапортовал Фёдор. И замолчал.

— И? — прервал подзатянувшуюся паузу майор. — Они сказали, что был компьютерный сбой, да?

— Нет.

— То есть? Не понял.

— Они официально ответили, что никакого сбоя не было.

Тимофей Иванович ещё раз просмотрел видео с камер наружного наблюдения:

— А это вот что, интересно? Тут — зелёный, и тут — зелёный.

Лейтенант нахмурился:

— Они сказали, что это не сбой, а диверсия. Кто-то помешал переключить сигнал светофора, хотя команда была отдана вовремя.

— Интересно девки пляшут…

Тимофей Иванович прокрутил в голове информацию: да тут заговор с целью покушения на генерала госбезопасности! В его руки плыло дело государственной важности, и только от него одного зависело, чтобы оно стало его личной ступенькой к карьерному прорыву: